Описание: Перед премьерой Евгений Гришковец хотел собрать пресс-конференцию и объяснить, что это за «По По». Но что объяснять, когда были уже «Осада» в МХТ и «Титаник» — такие же реконструкции старых спектаклей кемеровской «Ложи»; «По По» он уже ставил в Риге, потом спектакль привозили в Москву. Только там играли малоизвестные артисты — теперь он сам играет, вместе с Александром Цекало. Что такое «По По» — понятно: два человека рассказывают друг другу истории Эдгара По, будто эти истории произошли с их знакомыми, будто такое происходило и с ними. Гришковец хотел объяснить другое. Скорее даже не объяснить, а извиниться — за некоторую легковесность этого спектакля, за то, что это не «высказывание» (так он называет свои монологи). Хотел — но передумал. И был прав.
Когда-то в «Ложе» поняли, что книжки — будь то греческие мифы в «Осаде» или рассказы По - общий кирпич в основании разных мировосприятий. Поднять этот кирпич — значит докопаться до пласта объединяющих нас всех вещей. Мол, мы разные — но мы читали одни книжки. Давайте вместе их припомним — и, может быть, почувствуем родство. Тогда, в Кемерове, вряд ли Гришковец и его друзья затевали национально-объединительный союз, но театр, который они там изобрели, человеческий театр про понятные всем вещи, его Гришковец вывез из Кемерова внутри себя и далее только развивал. Играя «Как я съел собаку», Гришковец копал туда же, в подкорку зрителей, — только теперь и глубже, и мощней. На смену книжкам пришли универсальные чувства и переживания, а самым острым чувством была растерянность перед распавшейся связью времен.
Собственно, эту связь он с тех пор, как умел, налаживал, подбирая коды и ключи к зрительским подкоркам, объединяя себя с публикой и зрителей между собой в почти что экстатическом процессе.
Конечно, он первый понимает, что рассказы По - не самая всесильная отмычка к мозгам. На По братания не построишь. Зато — покуда зреет новый монолог — из По возможно сладить элегантную вещицу. Как говорит сам Гришковец, «светский спектакль». Но вот ведь и то понимает Гришковец, что играть ему нужно самому. Но он-то думает — нужно по той причине, что он светская фигура. На самом деле потому, что он и сам уже отмычка. Ведь даже в таком необязательном спектакле, как «По По», в иные моменты возникает старое… Как бы назвать его? Возможно — чувство локтя. Мы все сидели на одном горшке. Читали одни книжки. Любили Гришковца.
